После первой смерти - Страница 28

- Почему?

- Моя мама не разрешает мне есть конфеты и жевать резинку – даже без сахара. Она говорит, что это плохо для моих зубов, и когда-нибудь я буду её за это благодарить.

Он открыл глаза. Они были ясными и встревоженными, превращая его жирное оплывшее лицо в лицо маленького умного человека – как бы взрослого в миниатюре. Он поднял глаза и посмотрел в переднюю часть автобуса, где на страже стоял Миро. Наклонившись к Кет, он прошептал:

- После того, как я услышал, как ты говорила с этими людьми, мне стало ясно, что в конфетах есть яд или наркотики. Я и Монике велел ничего не есть, но она меня не послушала. Тогда я притворился, что сплю, как и другие. Я подумал, что они разозлятся и накажут меня, за то, что я не сплю.

«Бедный ребёнок», - подумала Кет, один всё это время и не спит.

- Кевин вернётся? - спросил Раймонд.

- О, Раймонд…

Она боялась того момента, когда кто-нибудь из детей спросит о Кевине Макманне. До сих пор, никто из них ничего не сказал и не спросил о Кевине, не проявил ни малейшего любопытства к тому, что произошло, и почему Арткин вынес его из автобуса. Они, конечно, были в наркотическом трансе, и их чувства были притуплены. Вероятно, дети вели себя как взрослые, которые закрывают глаза на правду, претворяясь, что ничего не происходит. Или, может быть, мало, кто из детей может довериться кому-либо ещё кроме как матери или отцу; другие дети проскальзывали через жизнь, не забирая с собой ни малейшего опыта, ни даже воспоминаний. Какие бы ни были причины, Кет освободила детей от лишних вопросов, но оставила всё это Раймонду. Светлому и бдительному Раймонду.

- Кевин не вернётся, Раймонд.

В глазах Раймонда вспыхнула паника. Кет знала, что она не может сказать ему правду.

- Кевин заболел. Возможно, он заболел оттого, что было в конфете. Так что мужчина забрал его в фургон. В фургоне есть кровать. Ему там будет лучше.

- Они не должны давать детям то, отчего им может стать плохо, - сказал Раймонд.

- Я знаю, - сказала Кет.

- Они – плохие люди, - сказал Раймонд голосом внезапно ослабшего старика. - Кто-нибудь придёт, чтобы нас спасти?

- Я на это надеюсь, Раймонд, - сказала Кет, ища правильные слова. - Мы не одни, ты знаешь. Есть полицейские и солдаты. Они окружили мост. Я уверена, что они собираются вытащить нас отсюда.

- А ты, Кет, не ела конфет?

- Нет, мне надо быть бодрой и готовой ко всему.

Она коснулась его жирной розовой щеки и вдруг ощутила странное умиротворение. Она не знала почему. Возможно, потому что обнаружила союзника в тесном мире этого автобуса, даже притом, что ему было лишь пять лет отроду.

- Наверное, чем-нибудь я смогу тебе помочь, - сказал он.

- Наверное, - ответила Кет, чтобы он почувствовал себя лучше.

Внезапно, Раймонд закрыл глаза, и его тело расслабилось, а голова упала на бок. Моментом позже, Кет почувствовала близкое присутствие Миро. Когда он проходил мимо, его нога больно задела её руку. Она даже немного задрожала, хотя в автобусе было всё теплее и теплее, становилось жарко, скоро близился полдень. Миро снова занял свою позицию около двери. Кет посмотрела на Раймонда. Он почувствовал приближение Миро, и немедленно претворился спящим. Он был умным маленьким ребёнком. Ситуация внезапно предоставила Кет новые возможности. Слабый свет надежды. Мальчик не принял наркотики; она знала то, чего не знали налетчики. Возможно, этот мальчик сможет как-то ей помочь. Иногда ребёнок может то, на что не способен взрослый, пройти там, где взрослый не пройдёт. Её сознание ожило. Возможно и другое. Главное, чтобы Арткин, Миро и другие об этом не знали.

Она наклонила голову к Раймонду.

- Продолжай претворяться, - прошептала она. - Возможно, мне скоро понадобится твоя помощь. Я приду и поговорю с тобой позже.

Раймонд повернулся лицом к Кет. Один его глаз открылся и закрылся.

И это заставило её улыбнуться.

-------------------------------

Бёдра у Кет горели и щипались.

Она думала: «Мне нужно срочно снять штаны». Её трусики были влажными, и кисло-солёная сырость разъедала её плоть.

Дети продолжали дремать в полумраке автобуса. Небо затянули облака. Отсутствие солнца и заклеенные лентой стёкла окон производили впечатление, что уже наступили сумерки. Тонкий поддельный сумрак смягчал остроту линий салона, и дремота начинала затягивать сознание Кет. День был неподвижен, автобус окружала тишина, если бы не случайное завывание сирены или хлопанье лопастей парящего в небе вертолета.

- Как долго это будет продолжаться? - спросила Кет у Арткина, когда минутой назад он заглянул в автобус – то, что он периодически делал, несмотря на присутствие Миро. Казалось, что этот вопрос она задала Арткину уже миллион раз, и уже миллион раз он ответил: «Никому неизвестно. Надо проявить терпение». Но ей хотелось одного, чтобы что-нибудь произошло и, наконец, как-нибудь закончилось. Каждый прошедший момент давал ей ощущение того, что он длился целую вечность. Она боялась того, что может случиться, если что-то пойдёт не так. Мысль, которая часто её посещала, была о том, что они не могут позволить остаться ей в живых. Её убьют в первую очередь. Она жила, осознавая это теперь уже долгое время – время, которое не имеет ни малейшего отношения к часам, висящим на стене или на запястье её руки. Её шок и ужас были приглушены и стали частью природы её существования. И, главным образом, она отказывалась об этом думать и старалась занять себя тем, что она ходила среди детей, обнимала то одного, то другого, или, выглянув из окна в поисках чего-либо обнадёживающего, могла глубоко вздохнуть. Она начинала чувствовать себя комфортно, проходя мимо сиденья, на котором сидел Раймонд, и лаская его по голове. Иногда, он открывал один свой яркий сверкающий глаз. В другой раз он не реагировал, и она надеялась, что он спит.